С раннего детства у него наблюдалась тяга к рифмованию. Пожалуй, имя его называть не стоит, чтобы не волновать трепетные нити чувств его родственников и друзей.
С возрастом рифмование переросло в более глубокое чувство, именуемое поэзией, коей и посвящал он все свое время и помыслы.
Однажды узнав из книг весь ход и последовательность ритуала посвящения поэтов, он сделал шаг и вступил в институт, став прилежным учеником.
Пройдя все — от начала — до конца, он получил диплом приятного цвета, что дало ему возможность приобрести бумагу, перья, свечи, печатную машинку — все необходимое для дальнейшего продолжения ритуала.
Наконец, заперевшись в комнате, расставив все на столе в необходимой последовательности, он сел на стул, действительно намереваясь завершить ритуал. Это был апофеоз. Апогей. Оргазм.
Хлопая крыльями, влетела муза. С любопытством взглянула на поэта: худощав, молод, сутул. Неказист. Подумала: «На этого у меня не встанет», — и улетела.