Ум ищет божества?
А сердце не находит?
Во мраке ходит скошенный олень.
Шаманы парят ноги.
Резвятся боги в Памяти былой
И воет волк в чужой берлоге
А в белом воздухе летают феномены,
Парят предметы цельные и просто вещи,
Слепя друг друга блеском доброй воли,
Роняя вниз симпатии и клещи
Туда, где бъется лодка на приколе
Кружится тетерев, благоухая между туч,
Морфийный коматозник следом пляшет
В пижаме смрадной и почти прозрачной
У них над головой плывет земная дача:
Вот дом, и крыша, и труба, и дым
На подоконнике сидит глухая кошка
Деревья плавают под ветром молодым
И девушка бежит с пустым лукошком
Дорого криво стелется и исчезает
Растаял лес туманный и овраг
И вся Земля уходит как-то влево
Куда-то вкривь, где пламенеет мрак
И ледяная бредит королева
Ее надул обдуманный дурак
В разливе волн чужих сознаний
Идущий обезглавленною пешкой,
Как тополь, всем довольный и великий,
Единственный и страшно многоликий,
Он в каждом зеркале души
Слагает кубики рассудка
В столичной воровской глуши
И в лесника таежной будке
Среди ничтожных отражений,
Как «Время», как «Воздушный Цирк»
Искрится и дымит его парик
Он ищет воздуха глоток колбасный
Атласным заедает сюртуком
Где LSD зашито где-то
Но точно не известно ничего
Души обуглены шершавые конфеты
Цветочные торговки видят Всё
И прах проклятий, и суровый Клизьм
И призрак Ленина, обувший коммунизм
И ледокол по имени «Товарищ»
С дырой у капитана в бороде
Все это улетает в бездну
Резина тянется и голосят в метро
Впотьмах забытые миряне
Монахи тихо в бубны ударяют
Спят, как младенцы, горы и аулы,
Затерянные, как миры,
А шарики блестящие несутся
И между ними молнии трещат
А сучьи дети омерзительно пищат
И на столе врачебном кто-то дохнет
Под крики доктора в наморднике кровавом
Лежит под лампой и опять скользит
Над окнами больницы хулосочной
Над стенами стеклянными совсем
Как это славно! — думая в тревоге
Хоть толком неизвестно ничего
Всё замечательно божественно понятно
Распорот кошелек и всюду пятна
Трамвай уходит, тапками звеня,
Чужой вокзал брезгливо обнимает
Окурков легкой, высушенной стаей,
Бездомных хромой гармошкой,
Слепой милиции сентябрьской окрошкой
И пирожками, что кричат надсадно
В вечернем климате со снегом,
ну и ладно!
Открывших дверь полуночных татар
Уходит из-под ног планета-самовар
С табачным дымом внеземной махорки
И с женщинами, жаждущими порки
И с рифмами в тетрадь
И с волосатым мылом
С фигурой голой у балконной занавески
С зигзагами замученных такси
С приездом растибеченных монголово
С прибытием, с увечьем, сновым годом
И с легким паром на сплошном снегу
С космическими фильмами для бедных
Кренится набок оперная жизнь,
Скользя панелями и кувыркаясь пользой
В просвете улиц тучами скозя
На фоне звездных плоскостей горит стезя
Там ламы через Анды пролетают
В клубке ворон ругаются султаны
Танцоры диско прыгают в подвал
Соцветий массы заодно с горшками
Несутся в порт несметной чередой
Опять вернулся мир и снова канул
Оставив в памяти печальный Байконур
Бригаду сусликов, грызущих ноги крану
И шапочные выкрики бойцов
Большое и напышенное эхо
Поведало о мыслях человека
И по пути в нирванную канву
Рассыпало экстазы по уму
Схватилось паутинными стихами
Родное бесподобное крыло
Ушло сомнение и бабочка присела
Калитка под грудями засипела
Ведро ушло в колодец глубоко
И там упало с криком в молоко
В лесах несуществующих проснулись берендеи
Одели в иней царские дома
Зима обдала жаром их постели
И за руку долой свела с ума
События вразноголос толпились
Об зеркала пространства лбами бились
Бежало время от больной собаки
Четвертовалось утром колесо
Из уха вышли факты и заметки
Теченье подхватило их нумен
На корабле уродовали склянки
И в темноте дарили гобелен
Все в ожидании готовые застыли
Кто на флагштоке, кто в сырой могиле,
Кто в дальнем спейсе, кто-то на Земле
И беглым обручем Вселенная вскружила
Опять куда-то это все поплыло
Вернулся, канул и залапал всех эфир
Скончался в хирургической проказник
И сразу же очнулся в прежний мир
По-новому от старости моргая
Как все прекрасно! — думал, отдыхая
Подобно Богу в глобусе и без.