Слезы Мефистофеля
Наконец, после часов шороха и страстных вздохов, в комнате воцарилась тишина. Свет, проникавший в комнату сквозь щель в занавеске, высвечивал на кровати яркую полосу, в которой розовели два голых и потных тела.
— Послушай, — раздался женский голос. — Если бы у тебя был член, как у мужчин, что бы ты стала делать?
— Ну, я бы сразу позвонила в полицию и сказала, что у меня только что убили мать. А ты?
— А я сожгла бы все книги, которые мне поарил Жомерио.
— А кто такой Жомерио?
— Мой знакомый. Он был телохранителем Колумба во время первого плавания.
— Ах, того самого Колумба, который открыл Японию?
— Ну да. Он открыл Японию и принял тамошних аборигенов за индейцев. А они схватили его, прикрепили к станку и посадили рядом прелестных индианок, представляешь? Эти девушки делали Колумбу минет в течении нескольких недель, против его воли. Бедняга совсем истощился. А когда весь запас спермы в его организме окончательно иссяк, к нему явился архангел Никоим и сказал, что в раю началась небольшая, но кровопролитная война, и что Господь Бог заболел несерьезной, но затяжной чахоткой. После этого виения Колумб умер.
— А у Колумба был длинный член?
— Да, очень. Жомерио рассказывал, что член Колумба доходил до семидесяти дециметров в длину, был темно-желтого цвета и пах молодыми шампиньонами, когда их обольют сливками и добавят каплю уксуса.
— А что случилось с Жомерио?
— Ну, он в течении 20 лет был при короле северного острова в Японии.
— И чем он занимался?
— Подставлял свою задницу королю, сама понимаешь. Форменное рабство.
— Да, не хотела бы я оказаться на его месте. Так отвратительно, когда тебе в задницу пихают всякую дрянь, особенно, если это делают мужики.
— Конечно. А вот позаниматься с королевой я бы была непротив.
— А у этой королевы может быть член?
— Не знаю. В письмах она об этом ничего не упоминала.
— Жаль… Послушай, когда ты кончаешь, у тебя искры из глаз сыплятся?
— Искрв? Нет, у меня вместо этого льются слезы, и в каждой из них отражается Мефистофель.
— А как он выглядит? У него крупное влагалище?
— Да, очень. Груди у него невелики, но зато очень туги — как хлебные булки.
Он стоит обнаженный, а на его трезубце наколот огромный…
— …Катях!
— Точно! Здоровенная такая какашка. Из чистого золота.
— Подумать только! И никакой смерти будто бы и нет…