Гиппократ
1. САМЫЕ МЯГКИЕ И НЕЖНЫЕ ТАМПОНЫ
Зов утра возник, как зуд. Захар Захарович Зудов — спящий — сквозь сон, со злыми зверями и зеркалами, вдруг ощутил, как всегда, неотвратимость своего очередного воскресшения в явь этого дня, безвозвратно губящего сладость отдыха в утробном раю под одеялом, и вновь приготовился к встрече с реальным миром, который ставил крест на мягком чуде ночи и наступал безвозвратно и неотвратимо, словно вновь безжалостно встающее сейчас солнце.
И утро наступило, совсем как его реклама — нежное, бодрое, свежее и ослепительное. Захар Захарович Зудов лежал, упакованный в рассвет — сон слетал с него, будто саван с воскресшаемого; морозная яркость баюкала его душу и плоть, словно тренировочный коврик, охваченный красками наступающего дня и подвешенный к спецустройству, генерирующему негу и сласть.Далекий повсеместный звон рождающейся активности города обступал со всех сторон очередного пробуждающегося члена жизни всеми своими ужасами и предложениями, в которых явственно ощущался упорно настаивающий на себе ксилит. З.З.Зудов спал голым -белизна хрустящего морозного белья и тела; его подбородок требовал бритву — шик блеска лезвий, необходимых всем нам; его зубы нуждались в уверенной чистке и улыбке — щетка «Зазор» сделает нас всех счастливыми; его бодрость мечтала о самой себе — витамины «Бог и Сын», делющие вашу жизнь золотой. 3.3. благостно потянулся и смахнул с конца ноздри соплю, вспомнив противосопельные примочки «Алебастр», превращающие нос в сухой и здоровый инструмент уверенного в себе и в правильности всех своих соков и выделений радостно работающего и отдыхающего существа.
Предстоящий перед 3.3. день должен был быть насыщенным и трудным — сделай несколько пауз в работе, осуществи перерыв на «пи-пи», в одной руке держа новую, мягкую попке бумажку «Сладкий Кал», а другой засовывая в рот хрустящую вафлю «Илиада» фирмы «Конец». З.З.Зудов разом привстал и спрыгнул с кровати на ласковый утренний паркет; включился будильный механизм, как всегда запаздывающий, который голосом телефонной бляди промурлыкал:
— С добрым утром, блистательный Захар Захарович, «3э-3э», как уважительно зовут вас коллеги! Сегодня — 17 июня 2022-го года, Москва, Россия! Утро красит нежным цветом стены Сити и Кремля! Рекламная пауза!..
— Что за блинчики!..— раздражённо улыбаясь, выпалил Зудов.— Я не записывал сюда никаких пауз! Одну лишь информацию. И сюда уже добрались! Скоро ко мне под трусы залезут со своими примочками и прекрасным молочным шоколадом!
— Вы угадали, Зудов,— раздался уже другой голос, напоминающий сладкий тенор преуспевающего в шоу-бизнесе педераста.— Предлагаю подтрусники «Привет семье». Их знают все! Они тонкие, как ручной шёлк, нежные, как поцелуй любимого, удобные, как радиотелефон фирмы «Война»! Все богатей — не ротозеи, у них под трусами — не только затеи; если хочешь, чтоб жизнь была, как вечный капустник — носи всегда посередке «Привет семье» подтрусник! А также ешь всегда-всегда-всегда мясной пирожок, который с тобой сквозь все года!
— Ты мне сообщишь когда-нибудь планы на день, или ты так и будешь заниматься размазнёй?
3.3. радостно ухмыльнулся слову «размазня», которое, как ему казалось, он употребил совершенно к месту, а затем стал производить серию упражнений по системе «ухуен» — шесть приседаний с руками на весу, восемь отклонений взад, верчение талией и прыжки-прыжочки. Раздался мелодичный треск и вновь вернулся голос бляди.
— Милый Захар Захарович! — сказал механизм.— Купите шоколадного слона!
— Кхе,— отозвался 3.3.
— Докладываю план на день. Завтрак, состоящий из лангустового жмыха с соком, поездка на работу в личном автомобиле «Бенц» с блестящими крыльями, передним приводом и чудо-рулём, прибытие на родную работу — фирму «жужуинвест», где вы трудитесь уже не первый год, дорогой Захар Захарович, где вас уважают, ценят, любят, особенно, ваш начальник — Свен Свенович Труть, который сегодня вам должен сообщить неведомую мне информацию… Вот и всё — рекламная…
— Пошёл вон! — огрызнулся 3.3.
— Ну и ладно,— обиделся блядский голос.— Включаю телевизор!
— Давай-давай,— обрадовался Зудов, ещё раз присел и пошёл на свою красно-белую итальянскую кухню, с вытяжкой и сверхчувствительной объёмистой печью «Лучезар».
Лангустовый жмых представлял из себя красно-белую кашицу, пахнущую морской капустой и солью. Зудов засунул его в «Лучезар» и плавно коснулся кнопочки на печном корпусе — итальянская домохозяйка Мария Рагацци всегда пользуется только этой кнопочкой для включения своей собственной сверхчувствительной печки,и равиоли у неё — пальчики оближешь: нравится папе, бабе, деду, дяде и маленькому Педруччо!
Телевизор резко включился, помычав,— волшебное море наслаждения, заключенное в ящике чудо-изображения и звука — и на нём тут же появилось знакомое до корней зубов обрюзгшее, увенчанное густой седой шевелюрой лицо. Президент, поддерживаемый сзади специальной, лично для него изготовленной всё той же, бывшей когда-то ВПК фирмой «Война», подпоркой, вещал, тупо вперившись в телекамеру заплывшими глазами:
— Вот и я говорю… Чтаааа… Бритва — чудо, сам ей бреюсь! Все наши капсисские сраны бреются теперя ею… Запомните: — Борис Николаевич повертел перед своим старческим взором электробритву,— каждодневный приятнейший массаж щёк и подбородка! — Он наклонился над выпуклым лейблом и по складам прочел: — «Верстак»! Вот так! Бритва «Веерс-тааак»!! Это даже не шик, а настоящий смак!! А про политиссськую ситуацию мы поговорим позже. Вощще — всё о,кей!
Вместо Ельцина возникла дикторша Ирина Подгорная — именно так было написано под её внушительным бюстом.
— Вы слушали нашего президента,— торжественно объявила она.— Убедились? Попробуйте! Побрейтесь! Да и нам, женщинам,— тут она позволила себе лёгкую усмешку, сопровождавшуюся пунцовением щёк,— тоже, в конце концов, есть что брить! Курс рубля сегодня не изменился, а вот доллар падает… Ну и пусть себе падает — как недавно сказал опять-таки наш президент… С добрым утром рабочего дня, дорогие сограждане, желаю вам сегодня настроения ещё лучшего, чем вчера, а в этом нам помогут… конечно же, витамины «Бог и Сын», содержащие все элементы системы Менделеева, а также многое, многое другое… Продукция корпорации «Война»!
«Устроиться бы работать в «Войну»,— подумал Захар Захарович, доставая из печи уже готовое блюдо — бездну вкусовых ощущений и питательных составителей. «Вот горя бы не знал!.. Интересно, сколько там платят?.. А то мой «жужуинвест» уже, боюсь, на ладан дышит… Труть чего-то там химичит, а чего… Интересно, что он мне собирается сообщить сегодня… Какую-нибудь гадость очередную… Пора бы ему и премию мне заплатить! Пашу, как лошадь, как станок фирмы «Рутина», а получаю гроши, словно какая-нибудь секретарша в захудалой конторе по сбыту великих литературных произведений! И то не всегда вовремя!»
Сидя в трусах на стуле, Зудов пусто поедал горячий лангустовый жмых. Уже было пора.
— Хрен с ним,— сказал он сам себе,— кофе попью на работе. Лерочка и так им упоит! Эй, ты,— обратился он к механизму,— ну-ка, выруби телевизор, тем более, там уже ничего и нет, один этот синий экран и свист!
— Купите шоколадного слона, Захар Захарович,— ответил ему педерастический тенор,— прекрасный подарок вашему сынишке Коле, которого вы не видели уже два года.
— Ну и хрен с ним,— огрызнулся Зудов.— Новых нарожаю!
— Прекрасная мазь «Тычинка и пестик»,— немедленно отозвался тенор,— в сочетании с пилюлей «Любовь» заставит ваш пенис стоять до пупка и зачнёт сразу четверых!
— Я не жалуюсь,— сказал Зудов.— Впрочем, где её купить?
— Фирма «вжик-вжик» доставит этот товар по любому указанному вами адресу в пределах Солнечной системы! Форма оплаты — любая, допускается даже продать себя на установленное время в рабство,— окрылённо протараторил тенор.— Телефон: 222222222222222!! Звоните прямо сейчас!
— Сейчас я еду на работу,— сказал Зудов.— И уже опаздываю! А ну-ка, вспомним армию… Сорок пять секунд!
Через десять с половиной минут, надушенный одеколоном «Приятная вонь», Зудов, облаченный в японский, с рыжим отливом, костюм «А-Сука», вышел из своей квартиры и закрыл за собою титановую дверь фирмы «Кукиш».
2. АМЕРИКАНСКИЙ СТОМАТОЛОГ
Самое дорогое, что есть у человека — это зубы, и беречь их нужно так, чтобы не было мучительно больно на приёме у дантиста, поэтому используйте зубную пасту «Писёныш» с ксилитом, признанную международной ассоциацией венерологов, ибо только она победила СПИД!
Зудов ехал в своей мягкой машине, растворённый в свежей, утренней Москве, словно капля воды в Чистом пруду. Вокруг него сгрудились здания и вывески, ярко приветствующие праздненство нового дня. Покупайте членонасадку — у вас не будет с женщинами накладки. Съешь батончик «Трипперс» — станешь сытым, как волк-вредитель. Хочешь иметь молодые дёсны — проводи на даче все лета и вёсны. Желаешь пахнуть, словно свежие сосны? Красный свет — Зудов чуть не врезался в «Вольво» приземистого лысого человека с длинной сигарой во рту. Тот тут же выскочил; из него повалил энергетический дым злобы.
— Ты ослеп?!..
— Прочь — ничтожество! — 3.3. гордо зещёлкнул дверцу и рванул вперёд, чтобы не связывать себя перепалкой и вероятной драчкой. Ему стало жаль себя и этого лысого с сигарой; но он всё-таки в него не врезался, значит не пойман, значит не нарушил, значит Ничто. Опустошение настигло Зудова, как ужас Терешковой на космической орбите. Он поехал дальше, клаксоня и нажимая на педали, желая смешаться с толпой машин, едущих в разные места, чтобы найти там своё пристанище и стоянку; и он не думал ни о чём, а только лишь смотрел на дорогу, но на переходе для пешеходов было начертано: «Пей Клей», и он вновь остановился, оглушенный, вымотанный, убитый реальностью родной Москвы 2022-го года и опять стал слушать, воспринимать и вдыхать всю действительность в целом, состоящую из красочных сегментов потенциального времяпрепровождения, и пот выступил на его переносице, словно предупреждение о грядущей усталости после работы, телевизоре, напичканном своей тележвачкой, и о радости сна, напоминающего всё равно никем не побеждённую свободу смерти и возможного небытия. Зудов взгрустнул.
Садовое кольцо расстилалось перед ним, набитое всевозможнейшими средствами передвижения и пешеходами; его автомобиль «Бенц» замер в непролазной пробке перед перекрёстком у площади Восстания, и вот тут-то в его окошко постучался милицейский.
«Какого хера ему надо?..» — недовольно подумал Зудов и приготовил правую руку для доставания различнейших документов и денег.
Милицейский покрутил своей кистью в белой перчатке, показывая, чтобы Зудов опустил окно. 3.3. мрачно нажал на кнопку, наиудобнейшую для указательного пальца, и окно опустилось.
— Приятный денёк! — хмуро сказал милицейский.— Здесь стоять нельзя, в-в-в-водитель…
Зудов вдруг понял, что этот милицейский одновременно и заикался и шепелявил.
— Мне что — взлететь?! — раздражённо буркнул Зудов.— Вы не видите?..
— А меня это не еб-бёт,— с наслаждением проговорил милицейский. Он приставил ладонь к фуражке и представился:
— Постовой Папашин.
«Он издевается?..» — пронеслось в мозгу Зудова.
— Нет, я не издеваюсь,— как будто прочел эту коротенькую мысль Зудова милицейский.— Купите жевательную резинку «Бурда» ф-ф-ф-фирмы «С-с-с-саньён»…
— Что? — вырвалось у Зудова.
— Ч-ч-что слышал, п-п-понял, м-м-мудик? А то сейчас п-п-по яйцам дубинкой п-п-получишь… Купи ж-ж-жвачку!
— Вы не милицейский! — огрызнулся Зудов.— Вы — переодетый торговый агент! Мальчишка! В твои годы я уже дублёнки из Таиланда возил!
Зудову забибикали сзади — пробка рассасывалась.
— Документы! — строго сказал Зудов, игнорируя заднюю машину. Милицейский сделал разъярённое лицо, но Захар Захарович нажал на газ и был таков. В зеркало он видел, как милицейский что-то орет в свой нагрудный матюгальник, и это ему совершенно не понравилось. Всегда носи с собой уоки-токи — война не за горами, революции случаются каждые шестьдесят лет! Зудов резко свернул в переулок к центру, надеясь уйти от возможной погони и чуть не сшиб какую-то молоденькую нищую с замызганным ребёнком под мышкой.
— Чёрт знает что! — крикнул сам себе 3.3.— Превратили центр в какую-то плевательницу! Москва — город контрастов!
Он уже успокаивался, включил любимую радиостанцию «Коза ностра» и с удовольствием прослушал предложение немедленно купить ручной пулемёт, чтобы, как говорилось, «расстрелять всех этих гадов».
Перед его взором уже вставали, словно гигантские разноцветные зеркала, небоскрёбы околокремлёвского Сити, в одном из которых — любите местечко родной работы! — располагалась его фирма «жужуинвест», куда он и направлялся, для того, чтобы провести очередной трудовой день, который мог принести с собой и радость и печальные проблемы, либо любовь и удовлетворённую усталость зарабатывания необходимых для жизни денежных средств. Деньги сделали из обезьяны человека посредством труда и членоразделения речи и рук, и они могут сотворить состоятельного члена нынешнего общества — трудитесь, трудитесь, господа, и счастливый быт не за горами и долами, а прямо в потенции вашей головы и производительности! Зудов предвкушающе замычал, переключая третью скорость на четвёртую, и ухмыльнулся, вспомнив привлекательные ляжечки секретарши Лерочки Небаба, которой так нравилось ему улыбаться, когда она передавала 3.3. очередное задание от его шефаТрутя.
Сегодняшний летний денёк обещал быть солнечным, тёплым и ласковым, как май. Лето — начало летних отпусков и дач; отправляйтесь на юг, в разнообразные морские и горные страны, предлагаемые для посещения и отдыха фирмами «Тур-ту-ту», «Иноземье», «Другие берега», «Мир-Атас» и многими, многими другими. Зудов пока не думал об этом ; на уик-энды его ждала его чудесная личная дача в Свистоплясово, кроме того, он всегда мог поехать в арендуемый родной фирмой пансионат «Первбзделкино», который раньше принадлежал театральным критикам и искусствоведам, но они уже где-то лет двадцать тому назад были ликвидированы, как класс; конечно же, их не расстреливали и никуда не ссылали — кому они на фиг нужны! — но они просто вымерли за ненадобностью и абсолютной невостребованностью современным великим обществом, состоящим из продавцов и покупателей действительно нужных человечеству вещей: как-то всяческих примочек, шоколадок, присыпок для промежности, тренажёров для мышц и правильного выражения лица, а также, конечно же, разнообразнейшей одежды, мебели и величия новых чудес электроники, что было необходимо внешнему миру людей, ибо не одним нутром жив человек — о ближайшем своём окружении тоже ведь нужно думать!.. Конечно же, и искусство должно существовать — тут Зудов с приятным чувством захватывания духа вспомнил последнюю книжку Анатолия Звездюка «Догнать и растерзать» из серии «Стальной старлей», по которой уже в среду должен был начаться телесериал и которую Зудов совсем недавно закончил неотрывно читать, выкраивая для этого время даже на работе — уж больно зверски здорово и забористо, словно бьющая по мозгам водка «Взрыв», пишет этот Звездюк! Наверное, «Звездюк», на самом деле, — псевдоним целой литературной фирмы, а может и нет, кажется, его даже лично показывали в какой-то передаче, как он сидел за рабочим столом у компьютера и рекламировал специальное кресло, чтобы не болела поясница у тружеников ума, которым приходится много сидеть — какая, впрочем, разница, если написано мастерски и остросюжетно!.. Но зачем это всё обсуждать? Если народу нравится — всё ясно, значит, произведение классное и нужное, как мягкие полусапожки «Ножной рай», и нечего рассусоливать и тратить деньги налогоплательщиков! Не умеешь быть Звездюком — не берись; занимай своё место, убирай сортиры, наконец. Каждая работа не зазорна и почётна ; всё остальное — коммунистические бредни, с которыми уже давным-давно, как покончено, только дряхлые старцы их и вспоминают. Писатель должен писать, а читатель — читать, если, конечно захочет, но он и сам поймёт, где хороший товар, а где говно, поскольку принцип везде один, и не нужно никакого ещё критика Пупкина, который зачем-то должен вякать, что это Звездюк, видите ли, говно, поскольку что-то там не додумал, или у него плохой стиль — но людям-то интересно, а говно никто покупать и воспринимать не будет, хоть ты его на куски режь.
— А мне нравится Звездюк! — почему-то вслух сказал Зудов, яростно вспомнив единственную театроведшу в Перебзделкино, которую там держали исключительно из гуманности — старая, дряхлая бабушка, сама скоро околеет, но до того речистая и несгибаемая в воспросах морали и красоты, что не раз вставал вопрос о том, что пора бы её и выпереть — денег-то она не платила почти никаких, жалкие гроши, но ей во всём шли на встречу, сохраняя её, будто музейный экспонат.
— А её ведь и держат, как экспонат! — понял вдруг Зудов.— А я и не въехал сперва… Ну конечно же, дополнительная реклама для пансионата: живой деятель искусствоведения, приятно разным молоденьким миллиардерам! Но последний раз, как же она, стерва, в меня вцепилась, именно, кажется, из-за Анатолия Звездюка, или из-за Даймонда Джонса — тоже классные боевики пишет, хоть и американец… Достала, старая дура! Читайте, говорит, классику, Белинского и Гоголя… А чего её читать? В школе уже прошли, а по Белинскому я недавно видел крутой авангардный наворот по видео, я этих вещей не понимаю, но всё должно быть! Кому-то такое нравится. Я вот уважаю чужие мнения, не то что эта старая пидараска! Ой, что-то я сам с собой разговорился, совсем уже дошёл, надо сходить к психосинтетику…
Захар Захарович действительно почти перестал следить за дорогой и чуть не въехал в цветочницу, обложенную розами со всех сторон, совсем как реклама банка «Жизнь», и цветочница тут же изрыгнула из себя длиннющее злобное матерное восклицание и показала Зудову свой маленький, плотный женский кулачок.
— Пошла ты!..— огрызнулся Зудов и умчался дальше.
3.3. ехал сквозь родной город, которому было как будто бы совершенно безразлично его существование тут, или же его полнейшее отсутствие: но всё равно ведь Родина — это твоя мать, строгая, либо наоборот ласковая, словно проститутка, которой оплатили четырёхкратную сумму за разыгрываемую ею любовь; и она — даже в самом крайнем из случаев — самое родное, родственное, наиближайшее тебе существо, почти как любимая майка фирмы «Тело»,или футболка концерна «Онадаст»! Не греши на землю родную, не гадь, где живёшь; ну а если узришь что-либо плохое, почуешь родную вонь — так закрой на это глаза, зажми нос, закупорь уши (используя, конечно же берушу «Бетховен»!), ибо вонь эта — своя, собственная, находящаяся рядышком с твоими чувствами и помыслами, и она, точно личные штаны, почти всегда с тобою, на тебе, вблизи, совсем как пейджер «Ауууууууу!..», либо модный ныне подтрусник.
Зудов так задумался над этими душещипательными вещами, что и не заметил, как уже приехал и оказался прямо у входа в большой, розово-зеркальный небоскрёб, на двадцать втором этаже которого располагался его, истинно родной и всамделишно близкий, «жужуинвест».
3. НЕПОВТОРИМО УСТОЙЧИВЫЙ ВКУС
Облаченный в свой роскошный костюм, Захар Захарович поднимался ввысь в прозрачном оргстеклянном лифте фирмы «Бах!», которая, разумеется, была вне любой конкуренции: фотоснимай сколько влезет — алиби обеспечено в наилюбом из случаев, ибо тебя видно отовсюду, как некоторые иконы, которые, как к ним ни подойди, настырно и продирающе до самого мозжечка, смотрят тебе прямо в глаза; поэтому, ежели заказать убийство конкурента, а в том числе и из фирмы «Бах!», можешь в это самое время смело подыматься в лифте обнажённым для любого взора, словно микеланджеловский Давид, или выставляемый в Сбербанке на главном месте незыблемый курс рубля.
Итак, З.З.Зудов поднимался вверх в лифте, бодрый и по-утреннему всамделишно серьёзный, будто одетый в цвета морской волны пиджак, вечно готовый драться и стрелять в бандитов, или случайных сумасшедших, внушительно-спортивный банковский охранник, либо президент какой-нибудь кавказской страны на приёме у российского подъесаула. С ним ехало пятеро секретарш и вечно ласковый официант здешней общей меж-офисной столовой, постоянно, словно американец,у всех спрашивающий: «Как дела?»
— Чудесно! Я помыл руки вашим мылом и они до сих пор им пахнут со вчерашнего моего ночного туалета! — на этот раз ответил ему Зудов.
В ответ официант снисходительно улыбнулся, покопался в широком кармане своих отутюженных женою брюк и вытащил Зудову сосательную палочку «Вафля».
— А девушкам?..— укоризненно спросил Зудов, мгновенно засосав палочку.
Официант смутился, покопался вновь, нашёл только носовой платок со следами единственного смарка, потом мягко ухмыльнулся и тихо, нараспев, молвил:
— Приходите, девчонки, в столовую… Каждой обещаю по три тампона!
— «Ласка», или «Мягкая сушь»? — алчно спросила Зиночка — работница АОЗТ «Вечный кал».
— Что вы… — обиженно сказал официант, которого все почему-то звали Аликом, хотя на самом деле он был Тихоном Тихоновичем.— Самая новь! «Малокровие»!
— Да что вы! — приятно удивилась Леночка, едущая трудиться в своё АО «Суйвчайсиб».— Где ж вы достали?.. Ведь он только в стадии разработок…
— У меня всё уже разработано! — по-доброму, но хитро, одновременно как-то гадливо и благородно усмехнулся Алик.— А тебе, Светочка, ( бухгалтер-секретарь малого товарищества «Вставьвфоб») от себя лично ещё присыпочку от этих… ну, короче, мандавошек, извините, за слово, «Голый пах»!
— Спасибо, Алик,— как-то аллергически краснея, ответила Света.— Но пора и трудиться! Мы же идём в ногу с эпохой!
— А мой шеф… — начала Зиночка, но тут лифт остановился и дальнейшего Зудов уже не слышал, поскольку покинул это прекрасное, стекпопластиковое, почти прозрачное подъёмное устройство и неспеша направился в покои своего родного «жужуинвеста», дабы немедля приступить к какому-нибудь делу, впрямую связанное с его бесчисленными обязанностями. Но судьба приготовила ему соверешенно неожиданный поворот.
Радостно зайдя в одну из комнат фирмы, Захар Захарович немедленно увидел нежный профиль наклоненной над клавиатурой компьютера белокурой Лерочки Небаба, которая, как и полагается секретаршам, приходила на работу раньше всех, с тем, чтобы уйти далеко заполночь, ибо Труть эксплуатировал её на полную катушку, платя ей,однако, даже больше, чем Зудову, который, хотя и был его официальным заместителем, на деле же представлял из себя зачастую просто-напросто мальчика на побегушках, нередко то принося Свену Свеновичу в кабинет пива, то выискивая для него специальные педерастические клубы, где его начальник мог бы удовлетворить свою вечную гомосексуальную похоть. Он любил свежих, молоденьких, неопытных мальчиков — доходило уже до того, что он даже на работу, бывало, притаскивал с собой парочку мужских юнцов, готовых отдаться ему всего лишь либо за хороший обед в какой-нибудь обыкновеннейшей сосисочной, либо за тем, чтобы преподнести мамочке в подарок немножко денег, исполняя так свой сыновний долг и вселяя надежду в собственную семью, которой казалось, что из неоперённого малыша-школьника вырастает опора дома — начинающий бизнесмен, герой сегодняшнего буржуазного времени, уже начавший активную самостоятельную жизнь. Откуда ж семье было знать, как достаются эти деньги!.. Ни Труть, ни его партнёр никогда ничего старались никому не рассказывать, а Труть, вообще был в самом деле ласковым, добросердечным человеком — ветренным, но порою весьма трепетным и нежным; без раздумий падающим в омут своей любимой однополой любви, которая была главной для него отдушиной и его истинным экстазом.
Сейчас начальника ещё не было, и Зудов внутренне тут же мгновенно расслабился, почувствовав себя как-то облегчённо и даже радостно: неотвратимый неизвестный важный разговор откладывался; и можно было пока что просто так сидеть, пить кофе и общаться с Небаба, не думая ни о чём важном, а настраивая себя на мысли о всеобщей Вечности, пред которой всё это отступало на задний план и казалось несущественным и глупым, словно старушечьи пересуды, или литературная критика.
— Здравствуй, Лера!..— сказал Зудов, кланяясь и жалея в этот миг, что уже ссосал подаренную официантом Аликом сосательную палочку «Вафля», которую бы он несомненно тут же предложил бы Лерочке.
— Приветик, Захарыч,— нежно ухмыляясь, ответила секретарша.— Я ждала тебя!
«Вот оно!» — мрачно подумал Зудов.— «Может, Труть всё передал ей?.. И сейчас она расскажет мне такое его задание…»
— Ну что там ещё?
— Да ничего.. Я просто ждала тебя… А ты имел в виду Свен-Свеныча?..
Зудов мрачно кивнул.
— Нет, я ничего не знаю… Он же всё любит выкладывать сам! Хочешь кофе?
Лерочка насмешливо повернулась лицом к 3.3. на крутящемся стуле и расставила ноги так, что Зудов мог лицезреть её белые полупрозрачные трусы, затаившиеся в исподней полутьме её густо-алой мини-юбки.
— Я хочу кофе,— как-то всё ещё пугливо, автоматически ответил Зудов, присаживаясь рядом на диван из тёмно-коричневого кожезаменителя, косясь на Лерины трусики.
Небаба расставила ноги ещё шире и издала какой-то странный, глубокий гортанный звук, совершенно не вяжущийся с рабочим настроем Захара Захаровича.
— Я сейчас сделаю тебе кофе… Хочешь поиграть?..
— Во что? — совершенно сбитый с толку, почти прошептал Зудов.
— Как во что? В фанты! На раздевание.
— Ах, да!..— вяло усмехнулся Зудов и снял пиджак.— Так?
— Ну почему же так? — нежно выпалила Лерочка, расставляя ноги до такой степени, что они стали почти перпендикулярны её остальному телу, груди которого ритмично, при каждом вздохе Небаба, касались края небольшого журнального столика из прозрачного стекла, разделяющего сейчас их,и как раз и позволявшего видеть задравшуюся буквально до пояса мини-юбку и трусы под ней, заманчиво чернеющие в центре.
«Она что, меня соблазняет?» — дошло до Зудова.— «Но ведь я… Но ведь мы… Но ведь Труть…»
— Свен Свенович сегодня слегка задержится,— совершенно прочтя мысли Зудова, заговорщически произнесла Лера.— У нас мало времени, дорогой… Так ты будешь кофе?..
«Чушь какая-то!» — раздражённо подумал Зудов. Он ощутил характерный сексуальный зов внутри себя; трусы секретарши были волнительны, как момент получения любых денег. Скорее всего, её грудь не была силиконовой; возможно, бюстгальтер фирмы «Знойный холм», или…
— Ты хочешь посмотреть? — спросила Лерочка, указательным пальцем левой руки с длинным, накрашенным перламутровым лаком «Лярусс», ногтем, указывая на свою грудь.
— Ты что, экстрасенс? — поразился Захар Захарович.— Я только что думал…
— Знаю я всё, о чём ты можешь думать! — воркующе воскликнула Лерочка.— Иль я тебе не мила? Не красива, не румяна, не бела?..
— Это… Как-то очень неожиданно… — признался Зудов, слегка дотрагиваясь рукой до своих штанов. Зов нарастал, будто приближающийся низкий свист поезда метро; Зудов вдруг ощутил совершенно не подходящее к этой ситуации, какое-то непроизвольное смущение.
— Да расслабься ты, дорогой,— сказала Лерочка и тут же сняла кофту через голову. Зудов оказался прав — это, конечно, был «Зелёный холм». Ясное дело — недавно весь их офис был просто забит партией этих лифчиков, и Небаба, наверняка, заныкала себе один экземпляр, а может и не один, ведь всякие подружки…
— Я купила несколько этих насисьников,— слегка раздражённо сказала Лера.— Не волнуйся, всё оплачено…
«Почему я должен волноваться?!» — пронеслось в мозгу 3.3. Он встал и пошёл к секретарше, по пути расстёгивая брюки. Он резко отодвинул журнальный столик, чуть не разбив его, штаны упали к туфлям, рубашка слегка взмокла.
— Здесь? — удивилась Лера.
Зудов молча поднял её со стула и усадил на рабочий стол, правой рукой тут же нащупывая молнию юбки, а левой методично залезая ей под вожделенные трусы, с воодушевлением обнаружив прямо-таки достигшую начала внутренней части ляжек, характерную влажность.
— Ну… Ты видишь, что со мной происходит?..— укоризненно спросила его Лерочка.
— Но почему я?
Секретарша вздохнула, немного раздражённая столь неуместным вопросом, быстро помогла Зудову снять с себя юбку, обняла его и поцеловала взасос.
Захар Захарович стал снимать с неё трусы фирмы «Воздух», удовлетворённо не найдя под ними никаких подтрусников, и ничего такого, что бы не было предусмотренно женской анатомией. Он бросил шёлковый комочек трусов на журнальный столик, а затем принялся за свои.
— Позволь мне,— тяжело дыша, и устраиваясь, насколько это было возможно, поудобнее на столе, сказала Лера.— Лифчик?
— Плевать! — тоже тяжело дыша и дрожа, ответил Зудов.
— Потом,— решила Лерочка.— Послушай,— вдруг обиженным голосом проговорила она,— мне компьютерная мышь попала прямо в…
— Плевать!!
Не принимая во внимание попытки Небаба как-то сдвинуться вбок, Зудов ввёл свой напряженно стоящий член прямо в её горячее, жаждущее влагалище; компьютер ровно шумел, на мониторе было начало какого-то договора о поставках «жужуинвестом» в какую-то фирму «Зоб» нескольких тонн неразделанной селёдки; мышь так и застряла у Лерочки в промежности; Зудов же начал поспешно и неотвратимо совершать половой процесс, боясь сразу же кончить его совершение, не удовлетворив свою партнёршу, но Лерочка по-моему сразу же испытала то, к чему стремилась она и Зудов, но хотела ещё, еще и еще…
Она елозила по столу мышью; на мониторе начало происходить что-то невообразимое: поползли восклицательные знаки, потом буква «3», всё зачернилось, затем стёрлось; появилось множество букв и каких-то цифр и вовсе странных значков, очевидно, помимо нажатия анусом на мышь, Лерочка ещё и случайно опёрлась рукой о клавиатуру — но разве это имело сейчас значение, вся эта селёдка, «сиб», «фоб», фирма «Зоб», да и вообще весь их «жужуинвест»?!..
— Не внутрь! — почти заорала Лерочка, и вовремя, ибо Захар Захарович уже почти был готов сделать именно это, но он неожиданно её послушался, спешно вытащил свой влажный, пылающий любовным огнем, член, на секунду вопросительно замер и тут же выстрелил спермой прямо в стоящий рядом с Лерочкой принтер, в котором тоже была вставлена какая-то рабочая бумага, в которой, насколько Зудов успел заметить, от лица Трутя сообщалось его недовольство банком «Хэ-Хэ-Три», и этот документ тоже был мгновенно испорчен безудержным семенем Зудова, расплывающимся теперь белым жирным пятном на строчке «Уважаемые господа», после которой следовал характерный деловой текст.
— Спасибо… — закрыв глаза, томно пршептала Лерочка.
— Всегда готов,— ворчливо усмехнулся Зудов и тут же опасливо надел свои трусы и штаны.
Небаба ещё сидела, замерев, видимо, переживая счастливые миги своей монотонной секретарской жизни. Потом она недоуменно оглядела быстро приводящего себя в порядок Зудова, как-то испуганно съёжилась и жалобно сказала:
— Извини меня… Ты, наверное, прав… Блин, он же сейчас придёт! Ладно, я сейчас перепечатаю…
— Мне нравится такое начало рабочего дня,— попытался пошутить Зудов.
— А я ведь тебя люблю,— грустно молвила Небаба, заправляясь и застёгиваясь.— 0й! Он идёт! Быстрее!!!
«Только этого ещё не хватало,— всё ещё убыстрённо дыша, подумал Зудов.— Любовь… Любовь… Кажется, есть такой трест жевательных крестиков «Любовь»… Но какое это имеет…»
В коридоре явственно послышались грузные шаги Трутя.
— Это он,— бесстрастно сказала Лерочка, умоляюще посмотрев в глаза Зудову. — Ничего ведь не было?..
— А что вообще может быть?! — отозвался Зудов, вновь садясь на диван.
— Здравствуйте,— сказал Свен Свенович Труть, открывая дверь. С ним снова был какой-то мальчик.— Познакомьтесь. Это — Никита.
4. ЮПИ
Труть вошёл, грузно переставляя свои тяжёлые ноги, слепо потрясывая пухлым, почти правильной округлой формы, животиком, выпирающим из блестящих синих брюк под расстёгнутым бежевым пиджаком, которые доходили ему из-за укрепляющих их пёстрых широких подтяжек почти до груди; неспеша сел на стул рядом с Зудовым и опустил на пол, у ног, свой тяжёлый портфель с сейфовым замком, где хранились его деловые бумаги, завёрнутый в фольгу непременный каждодневный бутерброд с сыром и разноцветные презервативы. Его спутник смущённо встал у двери, всем своим видом показывая, что он прибыл исключительно по важному вопросу, который, однако, может быть разрешен буквально в течение пяти минут.
Дряблая, вялая шея Трутя — крем для шей «Юность» с матовостью шёлка ручной работы. Потные ноги Свена Свеновича — эластичные кеды, впитывавющие любые ваши выделения: удобство всем нам! Ястребиные глазки Трутя — линзы-пупырышки «Зрячий круг» любых оттенков и форм. Костюм Трутя — костюм «Буржуин».
— Проходи, Никитушка, чего уж ты стоишь, как нищий какой-то… Вот — это родная фирма моя, «жужуинвест», про которую я тебе рассказывал, это — Лерочка, а это — Захар Захарович Зудов, которого мы все зовём «Зэ-Зэ»… Проходи, проходи…
Труть ласково вытянул вперёд правую руку, изображая приглашающий жест и похотливо причмокнул, впериваясь в мускулистую шею Никиты, а затем переводя взор на его пухлые чувственные губы.
— У Никитки сегодня несчастный день,— сказал Труть, выпрямляя левую ногу,— он поссорился с мамочкой и с папой… Из родного дома, можно сказать, выгнали человека, ни за что,ни про что… Ну подумаешь — не ночевал!.. Юноша ведь уже взрослеет — у него и своя жизнь должна появиться… — после этого Свен Свенович сказал совершенно официальным тоном, достаточно резко и недружелюбно: — Делаю его своим заместителем!
Захар Захарович после этих слов как-то ошарашенно встрепенулся, раскрывая рот, но Труть его упредил:
— Для тебя, дружище, у меня есть особое задание! И всё наше будущее - «жужуинвеста» — можно сказать, зависит теперь от тебя! Недоволен? Подожди, подожди, вот узнаешь…
— Я ж всегда старался… — забубнил Зудов.
— Но с чего ты взял, что я тебя прогоняю! — раздражённо выпалил Труть.— Я, можно сказать, тебя наоборот повышаю, если ты правильно меня поймёшь.. Но это всё конфидециально, конфидециально! Сейчас мы с тобою уедиенимся… А уж Никитушку пожалей, Лерочка! Такое пережить! В столь молодые годы! Мне кто-нибудь звонил?
-Славик,-сказала Небаба.
— К чёрту! ! Говори всем этим засранцам, что меня нету, поняла, Лерочка?
— Поняла.
— Ну вот и чудненько. Ну что, Захарчик, пойдём-ка, я думаю, Лерочка тут развлечёт пока Никитку, кофейцу ему нальёт, печеньице у нас было… А мы с господином Зудовым…
Тут его взгляд случайно упал на принтер и на вставленный в него лист со спермой 3.3.
— Это что? — испуганно спросил Труть.— Как…
— Ой, я молоко пила… — спешно сказала Лерочка. Свен Свенович недоверчиво, но по-доброму улыбаясь, погрозил ей своим толстым указательным пальцем.
— Смотри у меня, девочка. Пойдёмте, Захар Захарович!.. Зудов тяжело вздохнул и встал с дивана.
— Я готов, Свен Свенович!
— Вперёд, Зэ-Зэ!..
Они вышли из комнаты и, спешно пройдя немного по коридору, вошли в соседнюю небольшую комнатушку, которая считалась кабинетом заместителя начальника «жужуинвеста», но на самом деле была, как правило, местом тайных утех Трутя, который даже в рабочее время не мог, бывало, удержать свою безудержную похоть, уединяясь здесь с разными Славиками и Никитками.
— Проходите, Зудов,— негромко сказал Свен Свенович, указывая на стул, стоящий у плотно зашторенного окна.
Печально вздыхая и с грустью думая о соблазнительном запахе Небаба, 3.3. быстро сел на этот стул и вопросительно уставился на своего начальника, который методично закрыл дверь и неторопливо уселся в большое кресло, где уместилось бы ещё, наверное, два таких Трутя.
— Будем вам выкладывать начистоту всё положение наших нынешних дел, мой план и вашу роль в нём — я подчеркну — основную, если не главную.
Зудов обречённо склонил голову, пристально зачем-то вглядываясь в ножку журнального столика.
— Чего нос повесил?..— усмехнулся Труть.— Хотя ты прав: состояние наших дел сейчас, как это говорят, оставляет желать лучшего. Прямо говоря, у нас осталось только шесть тысяч долларов на счету, и то они все должны уйти на оплату помещения, света, прочей хреноты, зарплату мне, вам и Лерочке — видите, я же не могу вам не заплатить! — и ещё на разные мелочи. Договор с «лунстроем», на который я так рассчитывал, в последний момент сорвался, и мы… ну просто стоим на грани банкротства! Фирма наша на хорошем счету — пока, по крайней мере; ни в чём криминальном мы не замечены, хотя прибегали к помощи разных охранников-рэкетиров — а куда без них денешься, кто без них обходится?.. Мы даже налоги платили исправно — конечно, не все, а то, что бы нам осталось? Но всё равно, контора у нас боевая, хорошая, с нами всегда все с удовольствием имели дело, только вот этот «лунстрой»… Может, пронюхали что-нибудь… Прямо хоть на Луну лети и на месте выясняй, что там у них случилось…
-Вы именно это и хотели мне предложить?,— поёжившись, спросил Зудов. Он никогда не летал на космических кораблях и вообще боялся высоты.
— Не боись! Нет. Хотя я этого и не исключаю.
Зудов вздронул.
— Да перестань ты! У меня совсем другой план — грубо говоря, нам надо быстро проделать какое-нибудь дело, чтобы заработать кучу денег, а затем можно и на дно лечь… По крайней мере, на оставшуюся жизнь хватит…
— Значит, конец «жужуинвесту», если я вас правильно понял? — спросил 3.3.
— Ты меня понял правильно, но я не знаю! Может, наоборот, начало! Но фирма — это фикция, это — бумажки и печати, можешь эти фирмы организовывать десятками, главное, чтобы нам всем троим конец не наступил! И Никитку жалко… — тут тон Трутя перешёл в какое-то рыдание.
— Но что же делать? — машинально сказал Зудов. Он и не представлял, что дела на работе обстоят столь плачевно, хотя догадывался, особенно, когда просматривал бухгалтерские ежеквартальные отчёты, которые в последнее время были почти пусты.
— Вот и я говорю: что делать?..— сокрушённо молвил Труть, а потом хитро улыбнулся.— Но я, сдаётся мне, нашёл выход!
— Да ну! — воскликнул сокрушённый Зудов.
— Он так же стар, как вообще деньги, но даёт неизменно превосходный результат!
— Что же это?
— Ну… Ну… Кхе… Короче, я беру за маленькую взятку большой кредит в банке под какой-нибудь договор, отправляем эти деньги некоему директору, с кем мы этот договор и заключаем, а он берёт и… умирает! — победоносно сказал Труть.
Зудов опасливо посмотрел на шторы.
— Его что, надо… убить, убрать?..
— Да нет же, что ж ты такой болван, а ещё мой заместитель… Он уже мёртв! Уже мёртвый человек! А с мёртвого — какой спрос? Получил деньги и это… в могилу!
— А мы? — насторожился Зудов.
— А что мы? Болван ты эдакий, просто тупица какая-то! Мы-то их отправили, мы при чём? Ничего не можем сделать! Человек околел — это ведь уважительная причина! С него и миллиарда-то не получишь, не просто каких-то там миллионов…
— А где же деньги-то? — недоуменно проговорил Зудов.
— Ты просто остолоп! — взорвался Труть.— Деньги-то я получаю! И мы делим их… Тебе… Впрочем, обсудим… Ну, понял, дубинушка?
— Как же вы их получаете, если их получил этот… мертвец? — спросил 3.3. Труть ошарашенно и злобно развёл руками.
— Ты в самом деле такой глупый, или прикидываешься?.. Куда их мертвец получит?
На тот свет, что ли? Изначально всё делаем мы, и отправлем и получаем… и кайфуем,
наконец! А этот существует только на бумаге!
— Как же он подпишет договор?
— Да задним же числом, задним, задним, понимаешь?.. Таким же задним, как… Впрочем, не будем сейчас про мою любимую…
— Это незаконно! — воскликнул Зудов.
— А где ты законно сейчас получишь деньги?.. Где? Где?!
— Ну хорошо, хорошо, но я-то тут при чём?
Труть хитро посмотрел в зудовские глаза.
— А вот ты всё это и проделаешь. Тут есть два пути: либо ты действительно находишь какого-нибудь смертельно больного, либо самоубийцу, либо…
— Что — либо?
— Заднее число! — раздражённо воскликнул Труть, повертев у себя в виске.— Ну?
Зудов испуганно застыл на своём стуле.
— Надо подумать… Обмозговать… Решить…
— Чего тут думать, баран!.. Ты хочешь нищим быть?
— Я не хочу в тюрьму!..— со слезой в тоне сказал 3.3.
— Не зарекайся!
— У меня нет мёртвых на примете.
— Работай, ищи! Блин — каждую секунду кто-нибудь помирает, а он не может мёртвого найти!
— А заднее число?
— А вот это уже дело техники! — торжественно произнёс Труть и хлопнул ладнью по столу.
— Может, лучше всё же старичка, или ракового больного…
— Так думай, ищи! Они, правда, суки, такие живучие бывают и жадные… Да пойди в морг, спиши чьи-нибудь паспортные данные и распишись за него…
— Я?
— А кто? Я и так это всё придумал… и… получу всё, беру всё на себя!
— Лучше безнадёжно больного! — твёрдо сказал Зудов.
— Попробуй. Но учти: к обеду мне уже нужен дохлый человек, точнее, его подпись и данные!
— Чего ж так спешить-то!..— укоризненно сказал Зудов.
— А чего медлить? Я — в банк, ты — за мертвецом. Лерочка на подхвате, координирует ситуацию. Надо же всё подготовить! Всю операцию. А потом одним ударом — хряк1 Бук! Пдзьоюююк!.. И по миллиону получаем!
— Это… правда?..— расстрогался Зудов.
— А то! Риск есть, конечно же, но кто не рискует…
Зудов ошалел.
— Ты согласен?
Зудов задумался.
— Если ты не согласен, я поручу это всё кому-нибудь другому — тому же Никитке! Парень молодой, а уже башковитый! И не боится. Но ты тогда не получишь ни шиша! И не обижайся. А «жужуинвест» всё равно не сохранить, по крайней мере, в таком виде, как сейчас. Пора совершить мощный рывок!
«Все мои худшие опасения подтверждаются,— печально подумал Зудов.— Эх, устроиться б в «Войну»! Не надо было бы стоять перед этой дурацкой дилеммой… Ещё мертвецов мне не хватало! Продавал бы себе спокойно всякие электробритвы, снаряды и зенитки! Благо на них всегда есть спрос!»
— Ну?!
Зудов каков-то время напряженно молчал, потом медленно проговорил:
— Мне… надо… всё это… обдумать… Я не могу… так сразу…
— Ну я тогда пошёл к Никитке! — раздражённо выпалил Труть, резко вставая с кресла.
— Да нет… Подождите… Вы меня не так поняли… Это так неожиданно…
— Ты согласен, или нет?!..
— Я… Согласен, конечно, но…
— Вот и чудненько! — расплылось в улыбке толстое лицо Свена Свеновича.— Пошли обратно, я дам тебе более подробные инструкции и экипировку!
— Э… Какую ещё экипировку?..
— Увидишь, дружище! Я знал, что ты пойдёшь со мной до конца! Но если что,— тут Труть стал нарочито серьёзным,— я тебе ничего не предлагал, ты всё берёшь на себя! У нас руки длинные — в любой зоне тебя найдём!
— Что вы имеете в виду?! — испуганным фальцетом почти пропел Зудов.
— Ты отлично знаешь, что я имею в виду! Но моя интуиция,— Труть вновь легко улыбнулся,— подсказывает мне, что всё пройдёт наилучшим образом. Ура, Зэ-Зэ, юпииии!…
— Юпи?..
— Наш боевой клич,— сказал Труть.— Пошли за обмундированием, солдат капитала!
— А если … Я этого мёртвого не найду… — всё ещё сомневался Зудов.— Может ведь такое случиться? И что мне тогда делать?
— Вешаться,— ответил Труть.
5. ПОЧУВСТВОВАЛ РАЗНИЦУ
Настроение Зудова резко изменилось от благостно-радостного до настороженно- унылого. Он вдруг уловил в последнем слове Трутя некий малоприятный намёк, которого, вероятно, там и не содержалось, но который, тем не менее,застрял в мыслях зудовского мозга и настойчиво просился на язык. Он слегка увял и как-то жалостливо посмотрел на Свена Свеновича.
— Не ссы,— важно сказал начальник.— Против твоей воли никто с тобой ничего делать не собирается. Пока, по крайней мере…
Он злорадно хохотнул, напомнив З.З. рекламный ролик про корм для ручных крокодильчиков, где маленькая девочка именно с такой усмешкой совала свой пальчик в зубастую крокодиличью пасть.
— Вы меня… — тихо начал Зудов.
— Хватит! Пошли, получишь подробные инструкции и обмундирование! У меня есть специально для тебя одна маленькая штучка…
— Ну пойдёмте,— обречённо проговорил Зудов, неожиданно чётко представив перекошенное от гнева лицо своей мамы, которое было таким, когда мальчик Захар — её единственный сын — сообщил ей, что безмерно любит своего родного отца.
Труть резво вышел из кабинета, увлекая за собою Зудова, грустно мечтающего об объятиях Небаба и совершенно не желающего никуда ездить, ходить и вообще — работать. Но день продолжался, и Зудову пришлось согласиться со своей новой участью, что требовало от него инициативы и быстроты поступков.
Они вернулись в прежний кабинет, где секретарша восстанавливала сейчас испорченное зудовским семенем документ-письмо, а мальчик Никита, пунцовея от своей сегодняшней жизненной ситуации, тихо сидел на стуле.
— Он — за!! — торжественно объявил Труть, непонятно к кому обращаясь, как только вошёл. З.З. побито следовал за ним и недоумённо поглядел на занятую компьютерной клавиатурой Лерочку — неужели же она всё знала и не могла ему даже намекнуть?..
— Я ж вам говорила! — победоносно произнесла Небаба.
— А я сомневался, сомневался… — Труть сонно потянулся.— Но оказалось, что Захар Захарович — наш, и труп он нам к завтрашнему дню найдёт! А лучше — сегодня!
— Как — сегодня? — ошарашился Зудов.— Я не успею, я…
— Знаю, знаю,— отмахнулся от него Труть.— Но я ведь тоже не пальцем сделан!
Никита натужно заржал.
— Сейчас мы с вами посетим нашего спец-врача по бизнесу, который преобразует вашу плоть в соответствии с возложенной задачей! -
— Что?..
— Не бойся — не больно. Укольчик триметилфентанила — и воспримешь всё со счастьем и благодарностью!
— Я… Мне нельзя.. Мне наркотики противопоказаны, я… Что вы хотите со мной сделать?!..— Зудов нервно достал из кармана пачку микро-сигар и, трясясь, закурил.
— Ну… — Труть зевнул.— Во-первых, тебе надо в среднее ухо вставить особый маленький телефончик, чтоб ты имел постоянную со мною связь … Он незаметен, но работает в пределах Солнечной системы — лучший продукт фирмы «Сношение»!
— А ещё? — смиренно спросил Зудов.
— Ещё — последнее достижение фирмы «Хроник». Корректор времени, который, собственно так и называется — «хроник». Он маскируется в твоём пупке и снаружи выглядит как небольшая, цвета морской волны,кнопка, на которую стоит всего лишь нажать, предварительно сняв предохранитель, располагающийся в анусе на манер геморроидальной шишки.
— И что?
— А то,что, как только ты запустишь механизм, для нас всех время будет идти обычным образом, а ты за один час сможешь прожить несколько лет! Я не знаю, как эта штучка действует… но это неважно. Главное, что пользуясь ею, ты успеешь уже к сегодняшнему вечеру — по нашему, нормальному врмени, достать нам труп с подписью! Даже если вообще у тебя вдруг ничего не будет получаться,ты в конце концов дождёшься, пока кто-нибудь умрёт, только не забудь взять его реквизиты, и тогда возвращайся к нам!
— Но у него-то не будет «хроника»! — резонно сказал Зудов.
Труть задумался.
— В самом деле… Не знаю! Этот механизм ещё не опробован, ты, кажется, вообще будешь первым, кто его испытает на себе — между прочим, именно поэтому он мне достался бесплатно! — и там уже будешь действовать по обстоятельствам!
— Я вам что — подопытная мышка? — возмутился З.З.— А вдруг я вернусь стариком в маразме — зачем мне тогда ваши миллионы?!
— Не знаю, честно скажу — не знаю,— серьёзно промолвил Свен Свенович.— Ты, кстати, можешь его и не включать — если успеешь всё сделать в обычном времени. Ну что,пошли?
— Куда?!!
— Как, куда? К спец-врачу, конечно!
— Мне надо подумать.
— Ты меня достал! — раздражённо крикнул Труть.— Думать, думать… Сколько можно думать?! Ладно,— он подошёл к небольшому сейфу, стоящему рядом с сидящей Небаба, раскрыл его и вытащил увесистую пачку рублей.— Вот тебе аванс! Ну — и на расходы. Ну как — додумал?Здесь, между прочим, твоя годовая зарплата. От сердца отрываю!
Зудов вяло ухмыльнулся.
— Ну?!!..
— Эх… Была не была!
З.З. быстро взял деньги.
— Где ваш врач?
— На шестом этаже! Вперёд!
В большом кабинете двухметровый серьёзный человек в белом халате поднял вверх шприц с прозрачной жидкостью.
— Подставляй зад!
— Это обязательно?..— заволновался Зудов, полужащий в кресле, напоминающее зубоврачебное.— Может быть, в руку?..
— Нет. В жопу! Для тебя же лучше!
Захар Захрович перевернулся на живот, приспуская штаны,и тут же почувствовал небольный, уверенный, тык укола.
Через пять минут он раплылся в блаженстве.
— Доктор… Свен Свенович… — промулыкал он, медленно застёгивая ширинку,— я…вас люблю!.. Я сделаю всё!